|
|
Портрет на фоне эпохи-1
|
Интервью с Борисом Владимировичем Певницким мы задумывали как заключительное – по отношению к саровскому периоду его жизни, учитывая особенности нашего города, выждав, пока наладится жизнь на новом месте, и проверив сказанное временем по принципу: ненужное отпадет, важное сохранится.
Неожиданно самым важным в этом разговоре стал не рассказ о неких закулисных тайнах депутатов или внииэфовцев.
Гораздо интереснее и важнее оказался сам нетипичный Борис Владимирович, его уникальная жизнь и нестандартное поведение в типичных обстоятельствах советской, а потом и российской действительности.
К сожалению, газетный формат существенно ограничивает восприятие — не слышно интонаций, не видно мимики, не ощутимы паузы — существенная часть любого захватывающего разговора. Но мы все-таки постараемся доступными газетчику средствами набросать фрагменты портрета Человека на фоне эпохи.
Эпохи перемен.
Б.В.Певницкий - физик-теоретик, начальник научно-исследовательского отдела ИТМФ, лауреат Государственной премии РФ, депутат горсовета Арзамаса-16 двух созывов, один из разработчиков закона о ЗАТО.
Серьезные должности и регалии.
А за ними, кроме высоких, но очень секретных, профессиональных достижений, еще и емкая общественная жизнь, реальное выстраивание совместно с соратниками судьбы города и предприятия в лихолетье переходного периода.
И честно заработанное право оценивать прошлое и настоящее города и его основного предприятия, подтвержденное реальными делами, в числе которых бесценный Закон о ЗАТО.
«Труднее всего прочерчивать среднюю линию общественного развития: не помогает, как на краях, горло, кулак, бомба, решетка. Средняя линия требует самого большого самообладания, самого твердого мужества, самого расчетливого терпения, самого точного знания»
(А. Солженицын, Соч., т.13)
«Крошка, знаешь, зачем я гордый?
Позади – большой перегон…».
(из песни шофера-дальнобойщика, М.Анчаров)
САРОВСКОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ
Первые штрихи любого портрета наносит семья.
Отец Бориса Владимировича, Владимир Петрович, был сыном репрессированного священника Реморова, и чтобы избежать гонений, взял фамилию своей матери.
– Мы узнали об этом только после смерти родителей.
Старший брат Алексей занялся нашей родословной. Мы с младшим братом Игорем ему активно помогали. Однажды нашел у православного поэта Николая Васильевича Реморова стихи, посвященные Наталье Владимировне Певницкой! А это и есть наша бабушка! Всего у нас было шесть бабушек, и нам не говорили, кто из них мама нашего отца. Такая была пора (40-60-е годы): люди умели хранить тайны. Пришлось в архивных расследованиях перемещаться из рода Певницких в род Реморовых. Узнали, что мама из Петербурга, а отец приехал из Тамбовской губернии мальчишкой, но уже с другой фамилией. Позже отец воевал на Балтийском флоте на крейсере «Максим Горький», был известным ученым в области статистической радиотехники (это и борьба с индустриальными радиопомехами). В зрелых годах поездил по конференциям по зарубежью. Помню, в Швейцарии он заслужил серьезный приз – а в нашей стране его изъяли (таков был порядок) и взамен дали 100 рублей.
– Говорят, мужчина должен за свою жизнь посадить дерево, вырастить сына, построить дом... Конечно, это не всегда буквально. Кого вырастили и что построили Вы?
– У меня есть и сын, и дочь, три внука, причем между внуками огромный промежуток времени: старшему 20, младшему 3. А мои яблони в Яковлевке до сих пор плодоносят.
Сейчас я возвращаюсь в Питер. У меня там дети, внуки, брат и друзья.
Дети уехали в Питер как-то само собой – пришло время поступать в институт – и уехали, безо всяких обсуждений и семейных советов. Когда-то в Сарове они учились водить машину, а сейчас, страшно подумать, уже оба внука уверенно возят нас с женой по Питеру. Конечно, я должен быть там, рядом с ними! Я возвращаюсь без малейших сомнений.
– А как Вы из Ленинграда попали в наш город?
– В Питере мы жили в доме напротив «Горьковского» театра (БДТ), прямо на Фонтанке. Второй этаж, окна высоченные, пятиметровые лепные потолки, печки изразцовые, ручки бронзовые и т.д. Это дом Мещанского собрания Петербурга царских времен. По всей видимости, квартира раньше принадлежала моему деду, который был бухгалтером этого собрания. А мы жили впятером в двух комнатах этой, ставшей коммунальной, квартиры.
Квартира дореволюционная – без горячей воды, без ванной. В общем, жилищная... задница. И брат уехал на работу в Арзамас-16 еще в 1961 году, сразу после окончания физфака ЛГУ.
Через 7 лет и я получил высшее образование на теоркафедре того же факультета, и надо было решать, «кем быть» и где жить.
Тогда физика была в почете, можно было бы начать работу в одном из многочисленных технических ВУЗов. Чтобы иметь надежду получить квартиру в Ленинграде, надо было к моменту обзаведения семьей стать как минимум профессором. А это ж сколько времени пройдет!
И я тоже решил уехать. Тоже в Арзамас-16. Тем более, что нас троих с теоркафедры (еще Сашу Чернышева Валю Никифорова) отобрал сам академик Ю.А.Трутнев (тогда еще молодой член-корр).
Когда я уезжал, в прощальном альбоме мои друзья, любимые люди писали: «Побыстрее возвращайся», «Без Нобелевской не возвращайся», «Будем ждать» ... Все понимали, что я обязательно вернусь. Но когда?
– Вы знали о том месте, где будете работать?
– Честно говоря, мы знали об Арзамасе-16 только потому, что все мои бабушки паломничали туда в 1903 году, во время первого обретения мощей преподобного Серафима Саровского. От Тамбова до Сарова, смешно сказать, 350 км – десять дней пути. И они реально сюда ходили, на эти торжества.
И я сюда уехал. Никогда не жалел об этом.
В ту пору тут была совершенно замечательная атмосфера. Вся наука пригодилась: она была нужна здесь. Платили получше, чем на «большой земле». И с жильем полегче – молодому специалисту выделялась комната, а если ребенка родил – однокомнатная квартира, потом двухкомнатная.
В любой стране должно быть так: если ты ученый и ты нужен государству, тем более оборонному центру, ты должен жить в нормальных условиях. Мы даже ничего и не просили, но Трутнев сам беспокоился об этом, и это нас подогревало.
ЖИЛИЩНЫЙ ВОПРОС
Тема жилья задела Бориса Владимировича за живое, вскрыла еще один существенный пласт его жизни.
– Я фактически всю жизнь копил на жилье в Петербурге. Только вот у нас в стране накопить на покупку квартиры невозможно. Зная это, я выработал такую тактику: то, что есть у тебя, надо вкладывать в покупку вначале хоть какого-то жилья.
Если были бы акции жилищные, я бы их покупал постепенно…
Так вот, подрабатывал, где только мог, и когда смог купить комнату, сделал это, еще и подзаняв деньги. Успокоился. Отдал долги. Поднакопил еще, превратил одну комнату в однокомнатную квартиру. Опять прошло время – накопил, купил двушку. Потом отремонтировал. Купил мебель. Вот только так, пошагово, занимая деньги каждый раз, я смог «построить дом».
– Почему человеку даже с приличной зарплатой так проблематично купить квартиру? Кстати, у нас в городе на каждого человека 21,58 кв.метров жилой площади. А все время кричат, что в Сарове не хватает жилья. Квартиры стоят каких-то жутких денег. Зачем строят еще жилье?
– Даже начальнику отдела ВНИИЭФ купить квартиру в Петербурге невозможно без ухищрений – без подработки, без занимания. Надо копить деньги несколько лет. А цена квартиры растет, инфляция съедает деньги, деньги исчезают и т.д.
Поэтому реальный способ только один: двигаться шажками – покупать столько жилья, сколько можешь на данный момент.
Как сейчас молодые решают жилищный вопрос, я не знаю. Покупают квартиры или даже коттеджи в кредит. Но я не знаю, хорошо это или плохо. А вдруг упадет зарплата во ВНИИЭФ – как они будут выкручиваться с ипотекой? Это серьезная ситуация.
Продолжение следует.
|
Опубликовано 27 июня 2014г., 18:17. Просмотров: 1545.
Комментарии:
Эту заметку пока никто не комментировал.
|
Завтра утром:
