От нас ушел Николай Николаевич Низовцев. Ушел навсегда. А можно представить больницу без него?

Не хочется, чтобы высказанное здесь воспринималось как некролог. Это скорей впечатления от встреч, от общения, от совместной работы. У каждого они свои.

Мы работали вместе больше 30 лет. Первая встреча – в далекие 80-е. В то время Николай Николаевич занимал должность заместителя начальника МСО-50. Для интернов, да и для врачей величина недосягаемая. Вместе с тем, он был рядом. Рядом, когда нужно было получить комнату в общежитие, устроиться на подработку в скорую, да и просто нужен совет.

Конечно, было интересно – кто он? Узнали – родом из Дивеево. Учился в Горьком. Работал врачом-педиатром в одном из закрытых городов в Сибири. И здесь тоже сначала был врачом, а потом стал заместителем начальника. Знали, что его жена тоже врач, кардиолог в детской поликлинике. Есть дочь. Много ходил пешком.

Потом были девяностые. С их беззаконием, безденежьем, а иногда и безнадежностью.

Начальство не любили. В те годы особенно сильно. Но к Николаю Николаевичу это не относилось. Его уважали всегда. В самые трудные минуты – спокоен, мудр и всегда скромен.

Доставалось тогда сильно. Причем с двух сторон. Н.Н. Низовцев отвечал в то время и за обеспечение медикаментами. Недовольны были и врачи, и больные. А чем быть довольным? Даже лекарства для скорой собирали вскладчину. Не было средств на продукты и белье. А уж об оборудовании и говорить не приходилось. Выжили. Сохранили и людей, и больницу.

С 1996 года меня назначили начальником ЦМСЧ-50, Николай Николаевич работал первым заместителем. Примерно в это же время появилось финансирование из местного бюджета. С деньгами стало чуть легче. Но трудностей не убавилось.

Первое лицензирование в Нижегородской области весной 1998 года. Десант примерно из 30 экспертов. Удачная защита. Вот тогда, возвращаясь с заседания экспертной комиссии, я впервые увидел его счастливым. Мы с ним сидели в одной из придорожных забегаловок, ели пельмени и разговаривали. Разговаривали обо всем, но больше всего о больнице.

Конец 1998 года и жестокий кризис. В это время не было не только денег, но и самих лекарств. По предложению Николая Николаевича взяли под контроль запасы медикаментов в муниципальной аптеке. Удалось пережить кризис без существенных потрясений.

Потом инвестиционная зона. Приобретение компьютерного томографа. Хорошо помню его гордость, когда смонтировали этот аппарат.

Мало кто знает, но в конце 90-х Николая Николаевича приглашали на работу в городскую администрацию. Честно сказать, я пытался его уговорить перейти на высокую должность. Главным аргументом было, чтобы в администрации появился человек, хорошо разбирающийся в организации здравоохранения, знающий нужды больницы и медицинских работников. Отказ удивил, но и успокоил – работаем вместе и дальше.

А работы было много. Нужно было настроить структуру больницы под новые условия. Адаптироваться к появившемуся медицинскому страхованию. Николаю Николаевичу достался один из самых трудных участков – работа с населением.

Я думаю, что у всех, кто контактировал с ним, остался один и тот же образ. Кабинет, заполненный народом, телефонная трубка у каждого уха и гора бумаг на столе.

Но это работа, а вне ее Николай Николаевич оставался все таким же скромным человеком и каждый день возвращался домой со своей неизменной матерчатой сумкой.

Нечасто, но были у нас и неслужебные разговоры. Узнал, что вышла замуж дочь, родилась внучка.

Как всякий дедушка, он очень любил внучку. И каждый раз старался что-то ей принести – пряник, конфетку, печенье. А в какой-то момент вдруг перестал это делать. Я спросил – что произошло. Ответ – выросла.

Родина Николая Николаевича – Дивеево. Долго ходил туда из города пешком. Ходил в родительский дом и к маме. Я был в том доме и видел его маму – уже немолодую женщину с таким же, как у сына, одновременно острым и добрым взглядом. Его любовь к родителям, к маме, к родительскому дому была примером и иногда укором для нас. Он очень тяжело переживал смерть мамы, тяжело расставался с домом. У меня остались на память лучковая пила и топор его отца.

Дивеево и медсанчасть №2 – отдельная история. После того, как было принято решение организовать в монастыре больницу, я предложил ему возглавить эту работу. Николай Николаевич с радость согласился. Для нас ситуация была новой. Опыта контактов с РПЦ, а тем более с монастырем не было. Мы были первые и до сих пор единственные. Сложно было согласовать монастырский устав и порядки светской медицины. Нужно видеть глаза сестер, когда к ним приезжал Николай Николаевич. Я всегда немного ему завидовал. Но в то же время радовался. Нам удалось сделать и это.

И еще. Наш коллега писал историю больницы. Разговаривал с ветеранами, собирал вырезки из газет, фотографии, письма больных. Хотел выпустить книгу к 70-летию больницы. Не успел.

Одна из особенностей медицинской профессии – быть рядом со смертью. Казалось бы, нужно уже привыкнуть. Не удается. Узнав о смерти Николая Николаевича, нам стало очень грустно. Он никогда не отмечал дни рождения и умер за день до своего 74-х летия. Он никогда не болел, во всяком случае, мы об этом не знали. Был всегда рядом. Еще вчера можно было зайти к нему в кабинет и просто поговорить о чем-нибудь, обо всем. А теперь он сам стал историей больницы.

С.Б. Оков